Катаклизмы и повседневность

 Есть названия профессий, которые приукрашивают. Еду на поезде, вижу - требуются сигналировщики. Не верю, им требуются сигнальщики. Не велика профессия, но от неё многое зависит. Сейчас вижу, что требуются некие достависты. Не верю, им требуются доставщики. Безграмотность это признак огромных, неудачных перемен. Чем они огромнее и провальнее, тем больше стремление скрыть провалы за новоязом. 

 Всюду у нас четкая, спущенная сверху система, управляется в принудительном порядке. Жесткая система без особого права выбора. Но учащиеся разные. И эта система скрывает, что люди не равны и не будут равны. Как ни крути, люди разные по способностям и по возможностям отбить у других желание учиться. Например, чеченцы и азербайджанцы имеют выдающиеся способности заставлять других поменьше учиться и сами не учатся. Учеба это одновременно витание в облаках с точки зрения сегодняшних потребностей и одновременно жесткая работа. Далее мы имеем объективные потребности обучающего процесса и объективные потребности социального мира. Социальный мир требует одно, обучающий процесс иное. Наконец, есть чувство, что результаты учебы не дадут вознаграждения определенным лидерам  в учебе.

Грубо говоря, учеба не дает результата. Нет результата в сиюсекундной жизни. Умные ребята не пользуются авторитетом ни среди школьников, ни среди школьниц. Нет результата в последующей жизни. Мы это наблюдаем. То у нас в нужные институты поступить не могут, то теряют мотивацию к учебе. Но точно также устроена жизнь в нашем обществе. Ничего оригинального.  

 Макаренко - человек, который посвятил себя коммунизму и воспитанию детей. Сейчас надеются штамповать результаты Макаренко. Вопрос в том, какие результаты? Для начала можно сделать обучение раздельным. Ух, ведь у Макаренко было раздельное обучение. Не хотят. Ладно, берём право в любой момент покинуть школу. Не хотят, а это важнейшее право, на нём дисциплина держалась. Раз, и вместо добровольной дисциплины получаем принудительную. 

Остаётся последнее. Право после занятий выйти за ворота и вернуться когда угодно. Естественно, если через день или два, то вопрос о допуске встанет на собрании, правда, тут по разному. Речь идёт о праве спокойно выйти и войти обратно до начала нового учебного дня. Надо встряхнуться, пограбить, пошалить. Тут тоже нет. 

Если брать свободы, то у Макаренко были свободы, но они недопустимы для сегодняшнего дня. Без этих свободы представить себе подобие школы Макаренко можно, но реальность иная. Дело не только в том, что учащиеся тогда не так учились, а красота единства преувеличена. Мы получаем иную школу. Та школа это школа прошлого, не буду, не хочу - серьёзные доводы за которыми стоят серьёзные решения. В нашей школе доводы не только учащихся, но и педагогов отбрасываются. Куда ты денешься с подводной лодки? И стоит одному деться неплохо, как это становится живым примером. 

В случае с Макаренко мы получаем систему, где учащиеся могли голосовать ногами. Не важно, куда они могли пойти - прежняя малина, завод или другая школа для беспризорников. Важно, что могли пойти. Важно, что Макаренко был вынужден учитывать такой поворот. В итоге имеем аналог коммуны Фурье, но в плане образования. Такая коммуна держится на конкретном человеке и легко рассыпается, если человек другой. Коммунизм или социализм предполагают игнорирование данного фактора. 

 В данный момент СМИ увеличили количество информации и просто воплей. По сути это форма сокрытия процессов и форма навязывания однодневных взглядов. Потом можно сказать, что пытались дать больше, но даже это не скажут. По сути навязали односторонне восприятие, но не представляют какое. 

Что касается Путина, то не думаю, что он до конца понимает, кто и как ему противостоит. Он готов к неизбежному - события затронут его самого. Но как затронут, ему самому не ясно. То что страну затронут, это понятно. 

Мы забываем, что за исключением Луганска и частично Донбасса большинство русского населения было за независимость Украины. Кстати, половина русского населения Прибалтики тоже была за независимость. Неспособность повлиять на Центр была основой русского сепаратизма. Вопрос в том, что данный распад русской нации можно понимать или не понимать, однако, важнее понять, что дальнейшее воспринимается у нас коряво. 

Дело в собственной уверенности, что власть может получить в будущем любой результат. Особенно на Украине и у нас.